Охота на «кротов» (интервью с И. Герасимовым, специалистом в области промышленной контрразведки, экспертом Торгово-промышленной палаты по экономической безопасности)

Казалось бы, борьба со шпионами - дело киношных супергероев. Часто компания терпит ощутимый убыток, а определить, кто виноват и что делать, не получается. Нанимают кризис-менеджеров, обещающих удержать компанию на плаву, но дела идут все хуже. Причины могут быть разные, но велика вероятность, что в вашем офисе завелся шпион, работающий на конкурентов. О том, реально ли вычислить "крота", мы побеседовали со специалистом в области промышленной контрразведки, экспертом Торгово-промышленной палаты по экономической безопасности Игорем Герасимовым.

 

Мосбух: Игорь Евгеньевич, промышленная контрразведка - звучит красиво и загадочно. Расскажите нашим читателям, что это за направление? Кто такие промышленные шпионы и каковы их тайные помыслы?

Игорь Герасимов: На Западе промышленная контрразведка - уже давно распространенное явление. То, что у нас называют экономической разведкой, предусматривает в первую очередь добычу каких-то секретов. А контрразведка подразумевает, соответственно, противодействие и защиту. Так что промышленная не от "промышленности", а от "промысла", если хотите.

А цели у людей, специализирующихся на промразведке, разные - начиная от мелкой наживы и заканчивая рейдерским захватом, глобальным подрывом экономических позиций конкурента.

 

М.Б.: Чем отличается контрразведчик от сотрудника безопасности, скажем, крупного холдинга?

И.Г.: Что касается России, то у нас плохо развита работа по предупреждению различных угроз, в том числе и промышленного шпионажа. Да, сегодня крупные корпорации имеют свои службы безопасности. В их задачу, в частности, входит "недопущение" и "профилактика". Но зачастую СБ не справляется с ситуацией в силу своего зависимого положения.

По моим оценкам, в нашей стране служба безопасности дает сбой, когда предают свои: друзья, родственники, доверенные лица - те, кто имеет влияние и личные связи в компании. К примеру, менеджер высшего звена ведет политику, направленную на развал предприятия. В связи с тем, что человек близок к руководству, служба безопасности предпочитает не связываться, иначе можно лишиться работы, денег и нажить себе массу проблем. Естественно, при таком раскладе защитить компанию никак невозможно. Поэтому мне чаще всего приходиться работать "по факту". То есть когда преступление уже совершено.

 

М.Б.: Я слышала, что многие люди, которые занимаются этой деятельностью, бывшие сотрудники спецслужб. Вы не исключение? Какими знаниями должен обладать промышленный контрразведчик?

И.Г.: У меня несколько образований: два военных и Академия Федеральной службы безопасности (ФСБ). Разведчик должен просчитывать ситуации на несколько шагов вперед. Нужно разбираться в политике, экономике, хорошо знать культурологию, военное дело, тактику, стратегию, психологию, геополитику. Геополитику я здесь не зря упомянул: когда мы расследовали истории с контрафактом, всплывали интересы иностранных государств.

 

М.Б.: У вас есть своя команда?

И.Г.: После увольнения со службы (ушел на пенсию), последние 6 лет я являюсь экспертом по промышленной контрразведке. Открыл было офис, оформил лицензию детективного агентства. Но потом понял, что заниматься слежкой за неверными женами - это не для меня. Раньше был определенный коллектив, а сейчас я работаю в одиночку. Если же понадобится команда, то ее можно собрать из бывших сослуживцев и компаньонов. Еще скажу: хорошо работать, когда тебя поддерживает государственная машина, и очень трудно одному идти против сложившейся системы. У нас по этой части все далеко не благополучно.

 

М.Б.: Есть ли у Вас данные, сколько в России насчитывается специалистов по промышленной контрразведке? Не планируете растить себе смену?

И.Г.: Есть отдельные ребята, выходцы из детективных агентств и правоохранительных органов, но их очень и очень мало. Все-таки промышленные контрразведчики - это штучные экземпляры. Можно "подрастить" по знаниям, по подходу, но важен дух, честность в делах и поступках. Если не будет духа, то можно работать, как работают некоторые сотрудники служб безопасности: готовить отчеты с учетом мнения хозяина - чтобы и работу показать, и его не обидеть. Кое-какие личности набивались в ученики. Но не хотелось бы, чтобы люди использовали эти знания только для зарабатывания денег любой ценой.

 

М.Б.: По результатам расследования Вы всегда говорите заказчикам всю правду? Даже не самую приятную?

И.Г.: Я говорю людям все как есть. Правда лучше, даже если на этом мое сотрудничество с фирмой-заказчиком закончится навсегда. Потому что если знать правду, то можно принять решение и устранить недостаток. А желающим пребывать в розовых очках мои услуги ни к чему.

 

М.Б.: Откуда поступает больше заказов: из Москвы, крупных городов, глубинки?

И.Г.: Мы работаем не только в России, часто поступают заказы из ближнего зарубежья. К примеру, к нам обратилось руководство одной иностранной фирмы (имевшее представительство в Москве), которая предоставляла в лизинг большегрузные автомобили. Около 80% из них отправлялись на Украину. Случилось так, что партия грузовиков с территории Украины была перевезена в Литву и там исчезла, просто растворилась в воздухе. Мы прошли по следам, съездили на Украину и в Литву. Оказалось, что пропажа машин связана с большой политикой и крупными чиновниками. Вернуть грузовики было уже нельзя, о чем мы и доложили компании-заказчику. Это вам не просто "купить детские коляски".

 

М.Б.: Сколько времени уходит на расследование одного дела и беретесь ли Вы сразу за несколько? Какие даете гарантии?

И.Г.: По-разному бывает. Один раз в производстве находилось пять дел. Все успевал и справлялся. На расследование любого дела уходит примерно 2-4 месяца. Что касается гарантий... Если я берусь за что-то, то гарантирую, что доведу работу до конца.

Часто заказчики не говорят прямо: займитесь промышленной контрразведкой. Мне ставят задачу примерно так: у нас есть проблема с наличием контрафактной продукции, и ее поток надо пресечь. Был такой случай. Бизнесмен, хозяин крупной корпорации, нанимал няню для своего ребенка. Приглянулась ему одна кандидатура, но были какие-то сомнения. Просил проверить. И проверка показала, что няня таковой не является, и, по все вероятности, женщину пытались "пристроить" к бизнесмену конкуренты для удовлетворения своего нездорового любопытства.

 

М.Б.: В каких случаях Вы отказываете людям в помощи? С кем точно не будете работать?

И.Г.: Другие скажут, что деньги не пахнут, но сотрудничать по определенным делам я точно не соглашусь. Не стану работать в ущерб собственному государству. Ну и против тех лиц, с которыми я работал раньше.

 

М.Б.: Милицейская служба, как известно, и опасна, и трудна. Насколько опасна работа промышленного контрразведчика? Сталкивались ли Вы с угрозами в свой адрес, активным противодействием?

И.Г.: Существует много других не менее, а может быть, и более опасных профессий. Посмотрите по телевизору, сколько убивают политиков, журналистов, бизнесменов, но ни одного детективного агента.

 

М.Б.: В каких ситуациях руководство компании обращается именно к Вам? Как часто Вам приходится выполнять работу, которая должна делать полиция?

И.Г.: Не секрет, что переименование милиции связано с ее, мягко скажем, недостаточно эффективной работой. Есть, конечно, в полиции достойные сотрудники, но большинство из них все-таки переродились в коммерсантов в погонах. Я не называю их оборотнями - это звучит излишне жестко. Но интересы многих ограничиваются только получением прибыли, а в раскрытии дел, восстановлении справедливости они не заинтересованы. Такова полицейская система. Если человек серьезно берется за дело и начинает выдвигать свои версии, его быстро осаждают и просят не умничать.

 

М.Б.: Используете ли Вы в своей работе методы оперативно-разыскной работы? Если да, то какие (допрос, наружное наблюдение)?

И.Г.: По закону я не имею права применять такие методы. В основном опираюсь на исследование, логику, психологию. Последняя занимает в моей работе 80%. Могу многое сказать по внешности и поведению человека. Мне надо увидеть невидимое, то, что явно не бросается в глаза.

Определить, что человек врет, можно так: задать ему ряд вопросов, причем часто в вопросе кроется ответ. Вот эти приемы я использую. Сказать, что они оперативно-разыскные, я не могу.

 

М.Б.: Были ли в Вашей практике случаи, когда конкуренты компании (промышленные шпионы, потенциальные рейдеры, иные недоброжелатели) вербовали сотрудников, чтобы те передавали им конфиденциальную информацию?

И.Г.: Шпионы на предприятии - вообще обычный случай. Внедряют их достаточно редко, чаще просто перекупают. К примеру, человек работал на одном заводе заместителем руководителя по производству, получал хорошие деньги, а в итоге оказался шпионом. В ходе расследования выяснилось, что он трудился на конкурирующую организацию, и все его действия были направлены не на развитие производства, а на его постепенный развал. Превращение законопослушного гражданина в шпиона часто происходит следующим образом: приходит на новое место человек, амбиции бьют через край, старается, но ему "не воздают по заслугам", не ценят. Вот вам и потенциальный кандидат на "слив" информации врагам. И уже неважно, купили его или он сам предложил свои услуги. Он хочет улучшить свое положение и поэтому начинает вести корпоративные игры и работать не на благо своего предприятия, а во вред.

 

М.Б.: А шпионы-бухгалтеры Вам встречались?

И.Г.: Именно шпионы, пожалуй, нет. А вот растратчики, расхитители - сколько угодно. Помню историю, когда женщина-бухгалтер перечислила на свой собственный счет 3 млн. казенных рублей. Жила-была симпатичная девушка-главбух, и работала она в иностранной компании, в которой директором был итальянец. Как известно, многие иностранцы неравнодушны к красоте российских женщин, и это как раз тот самый случай. У них завязались отношения, и в один прекрасный день этот итальянец дал своему главбуху полный доступ к деньгам. Девушка воспользовалась ситуацией, а как только на нее пали подозрения, скрылась. Было возбуждено уголовное дело, но раскрыто оно не было. Еще припоминаю завод, где воровали все, включая главного бухгалтера. Руководство меж тем витало в облаках.

Скажу прописную истину, которой, как ни парадоксально, руководствуются не все: любому руководителю необходимо знать хотя бы основы бухгалтерии (понятно, что не на уровне главбуха, но все же) и обращать пристальное внимание на расходование денежных средств. Когда у вас все сотрудники и их действия под контролем, то помощь промышленного контрразведчика не понадобится.

 

М.Б.: Создаете ли Вы искусственные, провокационные ситуации, чтобы лица, подозреваемые в том, что они передают информацию конкурентам, сами себя выдали? Были в вашей работе "счастливые случайности"?

И.Г.: Однажды, расследуя казалось бы, сугубо "экономическое" дело в иностранной компании, мы вычислили человека, который собственно для самой компании не представлял никакой угрозы. А вот для страны в целом... Словом, этот человек работал на ФБР и собирал сведения о социальной и политической ситуации в стране.

 

М.Б.: Прокомментируйте, пожалуйста, закон о защите персональных данных, вступивший в силу в середине 2011 года. Работает ли он?

И.Г.: Какой закон ни принимайте, тот, кто хочет получить персональные данные, их получит (полиция, различные спецслужбы). Последние несколько лет люди сами пишут о себе в социальных сетях. Сейчас среди банков появилась тенденция изучать потенциального работника посредством его страниц в "Фейсбуке", "ВКонтакте".

Вместе с тем я считаю, что человеку, которому нечего бояться, нечего скрывать. Трястись должны те, чей бизнес не легализован, кто имеет поддельный паспорт, диплом.

 

М.Б.: Вы говорите о том, что нынешняя система безопасности пребывает в кризисном состоянии. Какие факты говорят об упадке? Что больше всего "пиратят"? И что, собственно, делать?

И.Г.: Такой вывод сделан в результате анализа состояния экономики. Судите сами: самолеты падают, корабли тонут, пожары происходят - все это имеет отношение к безопасности. Промышленная, экологическая безопасность находятся в плачевном состоянии. Я уже не говорю о контрафакте в сфере питания, лекарств, о врачебных ошибках. Люди предпочитают все замалчивать, а взамен получать деньги. К сожалению, мало таких, кто может отказаться от денег в целях безопасности и качественно выполнять свою работу. Топ-менеджеры боятся лишиться своих высокооплачиваемых должностей, идут на сделку с совестью и оправдывают себя тем, что, дескать, время такое.

 

М.Б.: Расскажете несколько свежих историй из вашей практики?

И.Г.: Обратилось как-то к нам одно региональное издательство. Руководство беспокоили контрафактные пособия по подготовке к ЕГЭ под брендом их фирмы, появившиеся на книжном рынке столицы. Начали проверку. Инициатором их производства и сбыта оказался представитель фирмы в московском регионе - тот самый, кто с негодованием сообщил о наличии подделок. Причём в начале своей "деятельности" он на компанию, продукцию которой подделывал, еще не работал. Раскрыл его один из учредителей фирмы, приемный сын владельца предприятия, но жаловаться никому не стал, а перестроил ситуацию "под себя", и изготовление "пиратских" книг пошло уже под его прикрытием. По его же протекции махинатора приняли в папину фирму. Основные деньги от реализации подделок стали оседать в кармане сыночка. Прямо отказаться от преступных продаж представитель не мог, и потому затеял "борьбу" с контрафактом, нагнетая ситуацию перед руководителем компании. Узнав все это, нам ничего не оставалось, как проинформировать о неблаговидном поступке сына его отца - владельца компании - и предложили "закрыть" эту проблему за счет управленческого решения. Что он и сделал.

 

М.Б.: Это единственный "семейный" случай?

И.Г.: Увы, нет. Завод, чья продукция пользовалась повышенным спросом, начинает неожиданно терять рынок, падают продажи. Принимается решение снизить объемы производства, нанимается антикризисная команда управленцев. При этом руководство не стало утруждать себя исследованием на тему, почему прямые конкуренты, не сократившие объёмов производства, преуспевают. За них это сделали мы. Пресловутый мировой экономический кризис тут оказался ни при чем совершенно... А "при чем" - сговор группы лиц из числа "комсостава" предприятия, направленного на доведение предприятия "до ручки". Входил в эту группу и сын одного из совладельцев завода, действующий по заказу конкурентов. Лица, оказывавшие влияние на формирование ценовой политики компании, вели заведомо гибельную договорную политику, убивая производственный процесс.

 

М.Б.: Может, тогда и третью историю? Для ровного счета, так сказать...

И.Г.: В провинциальном городе ограблен ювелирный салон. Злоумышленники, отключив сигнализацию и камеры видеонаблюдения, проникают в магазин через подвал смежного магазина, где можно купить детские игрушки, пробив в полу лаз. Затем, уже не торопясь, просверливают замок первой двери "бункера", открывают вторую дверь, не повредив ни замка, ни двери, выносят материальные ценности и скрываются. Сумма нанесенного ущерба составила 15 миллионов рублей. Приехавшие на следующий день полицейские констатируют высокий профессионализм преступников, выдвигая основной версией работу "залетных" воров.

Прождав безрезультатно две недели, предприниматель, армянин по национальности, обратился в промышленную контрразведку. В итоге грабителями оказались обедневшие двоюродные братья владельца. Итак, дело было раскрыто, но тут-то и возникла нешуточная проблема: если сказать ограбленному предпринимателю всё как есть, можно нарваться на непонимание укоренившейся в районе кавказской диаспоры - мол, нарочно пытаются родню обвинить.

 

М.Б.: Почему нельзя было рассказать полиции о ходе вашего расследования - не все же бюрократы и взяточники. В итоге Вы смогли сказать ограбленному хозяину ювелирного магазина правду или побоялись спровоцировать войну кланов?

И.Г.: Полиция сделала все как надо: завела уголовное дело, начала искать преступников в регионах, провела параллели с последними кражами ювелирных магазинов в соседних областях.

Для меня это дело было достаточно простым. Я сопоставил факты, и все стало понятно. Понял, что если бы в магазин, где можно еще купить детские автокресла проникли из подвала, то преступники бы пробивали пол кувалдой, и вся плитка была бы треснутая.

Она же ровно лежала вся целая, и это говорит о том, что плитку снимали внутри. Потом я спустился в подвал, все осмотрел. По идее, там должны были остаться следы пребывания преступников. Однако там даже паутина была целая, а значит, что все это инсценировано и на самом деле воры проникли в ювелирный магазин через дверь. И вот на таких мелких нюансах, нестыковках люди и прокалываются.

Войны кланов не произошло, потому что я отказался за ограбленного хозяина делать его работу. Мне предлагали "посодействовать" в изъятии у родственников украденных денег, но я не стал заниматься данным вопросом - это уже не моя война.

 

М.Б.: Дела, в которых в качестве подозреваемых фигурируют не сторонние люди, а именно "свои", самые сложные?

И.Г.: Не то чтобы самые, но раскрытие дел с участием "своих" требует от людей, занятых обеспечением безопасности, не только высоких профессиональных качеств и немалого гражданского мужества, но и наличия огромного желания решать такие вопросы без оглядки на возможные негативные последствия.

 

Беседовала
Е. Петрова